Ежегодно из детских домов выпускаются около 20 тысяч человек. Привыкнуть к новым условиям жизни удается немногим: в первые несколько лет большинство выпускников садится в тюрьму, становится жертвами мошенников или пропадает без вести. «Журналист» попробовал разобраться, как выпускники детских домов пытаются социализироваться.
По мнению сотрудника благотворительного фонда «Дети наши» Елены Щербаковой, все зависит от времени, проведенного в детском доме: «Ребята, попавшие в приют два года назад, привыкают к новым условиям легче тех, у кого прошла в нем вся жизнь».
Однако схожие черты наблюдаются у всех. Прежде всего, выпускники детских домов плохо понимают, зачем нужно зарабатывать, не умеют планировать покупки, потому что им все предоставлял интернат. Многие не имеют цели в жизни и не знают, чем на самом деле хотят заниматься. «Они мечутся между профессиями и постоянно меняют места работы, – говорит Елена Щербакова. – Если задержатся где-то на год – это успех».
Кроме того, выпускники детских домов, как правило, плохо взаимодействуют с людьми. Им очень сложно влиться в какой-либо новый коллектив из-за недоверия, агрессии или, напротив, стеснения. Они плохо понимают, как правильно общаться и реагировать на поведение незнакомцев, и просто закрываются от всех. «При этом они охотно верят мошенникам, – отмечает Елена. – А потому, психологическая поддержка нужна им больше, чем материальная. Рядом всегда должен быть человек, которому они могли бы довериться, рассказать о своих проблемах и спросить совета».
Ph. detinashi.ru
Давид, 26 лет
Я рос в приюте в Караколе с 7 лет. В детском доме те же правила, что и в обычной жизни: вкалываешь, зарабатываешь какой-то авторитет; если получилось, можешь позволить себе чуть больше; нет – терпишь. Мы в свое время заставляли младших убираться, забирали лучшие подарки от меценатов.
После выпуска мало что изменилось: жилье выдали, друзья старые, тоже выпускники детских домов. Высшее образование никто из нас получать не собирался, поэтому устраивались грузчиками, курьерами – кем возьмут. Надолго не задерживались. А иметь хорошую жизнь хотелось, и мы начали искать деньги в другом месте – воровали кошельки, телефоны, торговали наркотиками.
Через год все-таки попались. Главный наш, Нурик, сказал, есть у него один богатый дом на примете, хозяева должны были уехать. Почти все согласились пойти. А я тогда уехал в Бишкек к подруге. О том, что тогда случилось, узнал уже в Караколе от соседей. Парни выломали дверь, взяли деньги, драгоценности, технику, какую могли унести. Жена владельца, которая оказалась дома, в это время проснулась – ей тоже занялись. Она же потом и позвонила в милицию. Всю компанию взяли по горячим следам и посадили за разбой и изнасилование.
Я, когда услышал историю, собрал вещи и вернулся в Бишкек, а оттуда поехал в Россию вместе с подругой. Честно говоря, я давно хотел перебраться куда-нибудь, надоел старый образ жизни, старые друзья тоже. Дома не посадят – так убьют, за то, что своих не вытащил. В Москве почти сразу устроился официантом в кафе, где работаю до сих пор. Очень хочется уволиться, но не могу, надо кормить семью. Недавно решили завести ребенка. Девушка только и говорит о том, каким отцом я буду, а мне все равно. Правильные вещи объяснить смогу, от тюрьмы уберечь тоже. Остальное – не моя забота. Я деньги зарабатываю.
Читай также: Из наркомана в продуктивную личность
Артём, 21 год
До 11 лет я жил с бабушкой. После ее смерти родственники, которых назначили опекунами, сказали, что я невозможный ребенок, и сдали меня в приют. Не скажу, что это было замечательное место: дедовщина, как в армии, дети четко делятся на «авторитетов» и тех, кого они гоняют по своим поручениям. Воспитатели ненавидят нас за «слишком сложный» характер, а толпа психологов и коучеров твердит заученные фразы о выборе профессии, стабильности и вере в светлое будущее. Я быстро понял, что ничего общего иметь со всеми этими людьми не хочу, потому что в таком окружении с человеком ничего хорошего не случится.
Тогда занялся образованием. Не школьной программой, само собой, она почти бесполезна. Большую часть времени я проводил в библиотеке, читал мировую классику. Годам к 15 определился с профессией – режиссер документальных фильмов – и начал изучать всю доступную литературу по визуальному искусству.
Во ВГИК я, разумеется, не поступил. Получилось пройти в МГППУ на факультет режиссуры кино и телевидения. Я сам удивился, что такой есть, хотя полезного в их программе мало. Чтобы закрыть сессию, надо снять фильм, а как ты будешь это делать – твои проблемы. После 1 курса забрал документы и поступил в «Останкино» на телеоператора, с их расписанием куда проще работать. Параллельно устроился барменом, потом официантом, потом консультантом в чайный магазин и так далее. Нигде не задерживался дольше полугода, не вижу смысла держаться за такую работу.
В прошлом году получил диплом, теперь пытаюсь скопить деньги, чтобы на время уехать в Финляндию, поснимать. А потом уже можно искать что-то по специальности.
О приюте вспоминаю очень редко. Судьба бывших воспитателей и соседей меня не волнует. Хотя последние часто звонят или пишут жалуются на жизнь, просят подыскать какую-нибудь работу или просто денег, видите ли, их сломал большой жестокий мир. Оказалось, из всего выпуска добилась чего-то пара человек. Остальные либо сидят, либо живут на пособие и зарабатывают очередную зависимость.
[zombify_post]
